"Государство плюнуло в лицо". Уроженка Чечни судится за убитого ребенка через 20 лет после войны

В конце июня Краснодарский краевой суд признал ответственность российских войск в гибели трехлетнего Султана Загудаева – ребенок погиб в результате обстрела села Серноводское в 1999 году, во время второй чеченской войны. Наталье Загудаевой назначили компенсацию за смерть сына – 20 тысяч рублей. Результат более трех с половиной лет судебных разбирательств потерпевшая назвала “насмешкой и издевательством”. Ее адвокат, напротив, считает дело большой победой.

В интервью Кавказ.Реалии Наталья Загудаева рассказала, почему она решила добиться от России признания своей ответственности спустя 20 лет после войны и что она будет делать дальше.

Обида на всю жизнь

3 ноября 1999 года село Серноводское, в котором Наталья Загудаева проживала со своим мужем, сыном Султаном и родителями, подверглось обстрелу федеральных войск. Один из снарядов угодил в их дом, когда семья выбежала наружу, другой снаряд упал рядом с трехлетним мальчиком – он был ранен, но до больницы его довезти не успели, ребенок скончался в дороге. Его похоронили в станице Орджоникидзевской в Ингушетии, куда семья успела доехать – во время войны никаких документов о его смерти получить не удалось.

На некоторые вопросы в этом интервью Наталья Загудаева ответить отказалась – она призналась, что ей тяжело дались годы судебных заседаний и постоянно вспоминать о потере сына ей очень больно.

– Какой была ваша жизнь до войны?

– Я считаю, она была нормальной. Я родилась в селе Серноводское (расположено на западе Чечни, в 50 км от Грозного. – Прим.ред.), там жили родители. Позже я переехала в Грозный, вышла замуж и работала там. Мы уехали в Серноводское, когда началась война и бомбежки в Грозном. Потом, когда в 1996 году Серноводск разбили полностью, мы назад вернулись, пока не началась вторая война.

Справка

Первая чеченская война длилась с декабря 1994 по апрель 1996 года – она закончилась подписанием Хасавюртовского соглашения и победой непризнанной Ичкерии. Вторая чеченская война или так называемая контртеррористическая операция, как ее называли власти РФ, началась в 1999 году – режим КТО был снят на территории республики через 10 лет.

Официальной статистики числа убитых среди мирного населения в Чечне нет. По расчетам демографа Сергея Максудова, на 2005 год вследствие двух войн в Чечне погибли более 36 тысяч жителей – как из-за военных действий, так и по причине ухудшения условий жизни. До этого, в 2005 году, правозащитники Amnesty International отчитались о 25 тысячах жертв – только во время первой чеченской войны.

– Насколько тогда ваша жизнь изменилась с началом войны?

– На все 100%, как она могла не измениться? Без дома остаться, без семьи. Такое перенести! Я в жизни никогда не думала, что войну увижу, да еще такую жестокую. Вы думаете, вы всю правду знаете? Да кто ж ее расскажет? Я рассказываю иногда моменты, никто мне не верит – ну и не верьте.

Ну вот на примере с моим ребенком – когда он был тяжело ранен, мы хотели выехать через Горагорск (поселок Горагорский на границе с Ингушетией. – Прим.ред.). Нас на посту остановили, не выпускали с ребенком, пока он не умер. Держали два-три часа, не оказали никакой помощи. Это ужас. Смотреть [на раненого ребенка] и такое сердце иметь жестокое.

Мне государство плюнуло в лицо – надо мной издевались, смотря мне в глаза. На всю жизнь во мне осталась обида за это на наше государство.

– Вам как-то объяснили, почему вас задержали?

– А никто там ни о чем не говорит, никто ничего не объясняет.

– Помните, в какой момент вы решили бороться?

– После 1999 года я уехала в Краснодарский край, в Белореченск. Я знала, что имею право на компенсацию – моя тетя была тяжело ранена. Когда мы уезжали из Чечни, ей дали справку, что ей положена выплата. Но на этом все остановилось – тетя походила [по инстанциям] – чеченским документам никто не верил, говорили: “Быть такого не может”. Я просила – она же не нарисовала эти документы, проверьте, у нее же ранение, это видно, не скроешь. Потом тетя моя слегла, пять лет лежала тяжелобольная, я за ней ухаживала. Когда она умерла, я решила попробовать [добиться выплаты] – раньше не могла, потому что это очень хлопотно. В 2019 году я написала в Грозный.

– Что было потом?

– Из Грозного мне очень быстро ответили, все описали, ход моих действий. Я пришла в Белореченский суд с заявлением, но судья сказал, что сначала мне нужно установить факт гибели сына. Я получила свидетельство о смерти, а потом потихоньку начала заниматься остальным. Вместе с адвокатом обратилась в суд в Краснодаре – там заявление без госпошлины не приняли. Хотя бы отказали или прямо бы сказали, что мы не хотим с этим делом связываться. Но нет, в суде попросили 25 тысяч рублей – я им их отдала, а они мне через 3,5 года присудили 20 тысяч. Логика где?

Мы ведь все инстанции по второму кругу пошли – сначала мне в компенсации отказали, а кассационный суд согласился с моими доводами, вернул все на первую инстанцию.

[В иске] вообще не было 20 тысяч – откуда они взяли эту сумму, я не знаю. (В своем иске Наталья Загудаева требовала компенсацию в размере 2 млн 426 тысяч рублей с учетом индексации. – Прим.ред.) Получим решение суда и выясним, на что они там опирались.

– Вы сказали, что после каждого судебного заседания вы плохо себя чувствовали.

– Конечно, плохо, а как вы думали? Мне это разве приятно? Знаете, до этого я как-то немножко успокоилась, а эти четыре года у меня все это перед глазами, я каждый раз это вспоминаю – для меня это очень тяжело, такое перенести, мне уже сколько лет. Очень неприятно.

– Это история ведь не про деньги? Чего на самом деле вы хотите добиться?

– Не про деньги, нет. Мой ребенок умер, я осталась без жилья и семьи – так вот и живу одна. Сколько меня унижали за эти годы из-за прописки в Грозном – куда я не приду, вечно у меня какие-то препятствия. Как будто, знаете, люди оттуда какие-то недостойные ничего в этой жизни.

Я долго думала и решилась попробовать – деньги мне не важны, у меня все вроде бы есть, я не нуждаюсь ни в чем. Но если государством мне положено, пусть хотя бы что-то сделает для меня. Хотя бы извинились чтобы передо мной – хоть что-то получить от государства на старости лет кроме унижения.

– Вы не думаете, что ваша история может кого-то вдохновить на такую же борьбу?

– Может быть, кто-то тоже решится. Люди же не хотят, понимаете? Вот через эту волокиту пройти – это очень больно. Некоторые не хотят эту боль поднимать – они как-то смирились и живут с ней дальше. Хотя я и говорю, что зря. Просто люди наши, наверно, настроены на то, что государство нас не любит.

– Что вы будете делать дальше?

– Я уже не хочу ничего, я устала, это каждый раз боль в душе. Адвокат меня убеждает – если начали, надо дойти до конца. Что-то я не думала, что это так затянется.

Конечно, я буду дальше бороться – чего теперь уже останавливаться. Мы почти дошли до конца. В этот раз прокурор был на моей стороне, я удивилась.

– Вы были в Грозном после войны?

– Нет. Я бы очень хотела, но знаю, что мне будет очень больно, я наверно этого не вынесла бы. 

Важная победа

Адвокат Натальи Загудаевой Сергей Меликов рассказал Кавказ.Реалии, что сумма компенсации, указанная в иске, не включала в себя моральные страдания – она была заявлена на основании указа президента от 1995 года. В нем сказано, что пострадавшие в результате “разрешения кризиса в Чеченской республике” имеют право получить от государства единовременную помощь в размере 2 тысячи рублей, а семьи погибших – 20 тысяч рублей. С учетом индексации в 2022 году эта сумма составляет около 2,5 млн рублей.

“Это как если бы мать второго ребенка обратилась бы сейчас за материнским капиталом, а ей выдали бы его в размере, установленном в 2007 году – не 693 тысячи рублей, а 250 тысяч. Но я убежден, что в кассации этот вопрос будет приведен в соответствие – в указе четко приведен размер компенсации, а суд по своему усмотрению необоснованно [его уменьшил]”, – сказал юрист.

По его мнению, решение Краснодарского краевого суда можно считать важной победой потому, что спустя более 20 лет практика взыскания компенсации за чеченские войны в российских судах сошла на нет. Если, по данным “Кавказского узла”, с 2000 по 2005 годы в одном только Ставропольском крае суды рассмотрели около 440 дел пострадавших в войне, то за последние пять лет таких дел от жителей Чечни зарегистрировано не было (Кавказ.Реалии провел поиск по судебным решениям с помощью системы ГАС РФ “Правосудие”).

Кроме того, адвокат и его доверитель потратили более трех лет, чтобы доказать право на компенсацию.

“Из этого времени я потратил восемь месяцев только на то, чтобы подать иск – мне его возвращали сначала по надуманным основаниям, потом уже начали заниматься не очень подобающими делами. Например, копировать исковое заявление, закрывая подписи, и возвращать, потому что документ якобы не подписанный”, – рассказал Сергей Меликов.

На каких основаниях краевой суд установил компенсацию за гибель ребенка в размере 20 тысяч рублей пока неизвестно – мотивировочная часть решения еще не опубликована на сайте суда, ее также пока не получила заявительница.

О том, что выплаты пострадавшим в чеченских войнах занижены, власти говорили еще в начале 2000-х. В частности, об этом заявлял бывший уполномоченный по правам человека в Чечне Нурди Нухажиев – в 2008 году, через полгода после президентских выборов, он обратился к российскому омбудсмену со словами о том, что это вопрос не только правовой, но и морально-нравственный. Нухажиева тогда поддержали и уверили, что его обращение уже рассмотрел президент Дмитрий Медведев, оно отправлено в правительство.

Никаких решений власти тогда не приняли. Через три года Нухажиев повторил свои замечания и предложил возместить ущерб также тем жителям Чечни, чьи родственники были похищены во время войн. Кроме того, он заявил о необходимости выдавать жилищные сертификаты тем, кто потерял дом во время боевых действий. Эти предложения также были проигнорированы.

До дела Натальи Загудаевой единственной возможностью добиться существенной компенсации и признания ответственности России в нанесенном ущербе мирным жителям Чечни был Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). К примеру, осенью 2019 года он обязал российских властей выплатить 920 тысяч евро компенсации родственникам десяти чеченцев, пропавших без вести после задержания силовиками в районах, которые контролировали федеральные войска. За полгода до этого ответственность России в похищении мирных жителей признали по шести делам – общая сумма компенсации составила 1 млн 168 тысяч евро. Всего с 2005 по 2021 годы ЕСПЧ рассмотрел более 250 жалоб жителей Чечни, которые не смогли добиться положительного решения в российских судах.

После начала войны в Украине и исключения из Совета Европы Россия не будет исполнять решения Европейского суда, принятые после 15 марта – в июне такой закон подписал президент России Владимир Путин.
“Государство плюнуло в лицо”. Уроженка Чечни судится за убитого ребенка через 20 лет после войны
#Россия #Кавказ